– Простите?

– Да, знаю, что это может показаться странным, но я нашла ваш номер в записной книжке подозреваемого и не знала, куда звоню.

– О’кей, понимаю. Это участок Корсторфина, Эдинбург. Так… вот, я вас нашла. Можете назвать мне дату вашего рождения?

– 28 мая 1988 года.

– Правильно, спасибо. Рада познакомиться, инспектор. Итак… Даррен Кемпбелл. Нет, это имя мне ничего не говорит. У вас есть какая-нибудь дополнительная информация?

– Он звонил в ваш участок пятнадцать раз в течение двух месяцев, но это было с января по март 1999 года. Но вы тогда, очевидно, еще не работали.

– О, мне тогда едва исполнилось восемь лет!

– А вы знаете, кто занимал вашу должность в то время?

– Я не знаю, но спрошу у Логана, он здесь давно. Оставайтесь на линии.

Грейс ждала, нервно барабаня пальцами по рулю. Она уже решила, что про нее забыли, когда наконец после пяти бесконечных минут услышала:

– Инспектор Кемпбелл?

– Да.

– Простите, что заставила вас ждать, но даже Логану пришлось искать в архиве. Короче, он все-таки нашел. Человек, который занимал мой кабинет в указанный вами период, здесь больше не работает. Его звали Дайс. Инспектор Скотт Дайс.

Глава 9

Грейс мчалась по дороге с такой же скоростью, с какой в ее голове проносились мысли. Почему отец на протяжении двух месяцев так часто звонил инспектору, расследовавшему ее похищение, хотя заявил, что не желает больше слышать об этой истории?

По мере того как Грейс рассматривала два объяснения этим звонкам, по ее желудку разливалась кислота. Либо ее отец был расстроен похищением дочери сильнее, чем это показывал, и пытался надавить на Дайса, чтобы сдвинуть расследование с мертвой точки. Но, в таком случае, почему не сказать об этом открыто вместо того, чтобы убегать, не оставив адреса? Либо Даррен Кемпбелл и Скотт Дайс были связаны с тем ужасом, жертвой которого стала Грейс. Это был худший из всех возможных сценариев, которые она могла вообразить, но, к сожалению, он же казался ей все более и более вероятным. На его основе можно было сделать вывод, что один из негодяев раскаялся и прислал ей письмо. Но если он рассчитывал на ее снисхождение, то будет жестоко разочарован.

Грейс припарковала свой джип-паркетник перед полицейским управлением на одном из мест, выделенных для подразделений, занимающихся расследованием убийств и борьбой с терроризмом. Она не знала, как найти отца, но, возможно, ей больше повезет в поисках следов Скотта Дайса.

Над Глазго все еще висели снеговые тучи. Внешне равнодушные к холоду, четверо полицейских с автоматами и в бронежилетах поздоровались с Грейс, когда она шагнула через порог: синий козырек подъезда и большие стеклянные окна, напоминавшие школьное здание, плохо сочетались со здешними суровыми тюремными стенами.

Не имея желания объяснять случайно встреченному знакомому, что она здесь делает в воскресенье, Грейс быстрым шагом пересекла опенспейс и закрылась в своем личном кабинете, который ей вернули после реабилитации; затем она открыла сайт личного состава шотландской полиции. Раз она не могла найти отца, то, для продолжения расследования, оставалось надеяться только на бывшего инспектора.

Разумеется, у нее не в первый раз возникало желание найти Скотта Дайса. Но в последний момент она отступала, потому что у нее начинались такие острые приступы рвоты, что она была не в состоянии продолжать поиски. Очевидно, за этим физическим проявлением тревоги скрывался страх перед тем, что она не выдержит правду о своем прошлом. Это был тот же страх, который заставлял ее годами откладывать разговор с матерью.

Курсор на экране мигал, ожидая, когда она введет запрос. Обхватив руками чашку с обжигающе горячим чаем, Грейс закрыла глаза, готовясь к погружению в собственное прошлое. Она дала теплу керамического сосуда проникнуть в ее запястья, подняться по рукам, охватить плечи и распространиться по груди, а Наис в это время шептала ей в ухо слова поддержки.

Смущенная этим непроизвольно возникшим у нее ощущением, Грейс медленно, но решительно открыла глаза. Затем, набрав пароль, ввела в строку поиска имя детектива и нажала «Ввод».

Мощность современных процессоров не дала ей времени на передышку. Менее чем через две секунды пришел ответ.

Карточка инспектора Скотта Дайса нашлась, но рядом с его именем стояла буква «у». Это означало, что человек уволен из полиции.

По спине Грейс пробежала дрожь, когда она увидела дату увольнения: 22 марта 1999 года, то есть три месяца спустя после того, как было закрыто дело о ее похищении.

Это не могло быть случайностью. Два события слишком близки по времени, чтобы между ними не существовало никакой связи. Чем же инспектор Скотт Дайс так провинился, что заслужил столь радикальное наказание?

В досье, которое было у нее перед глазами, об этом не говорилось. Грейс пришлось ввести личный код безопасности, чтобы получить доступ к дополнительной информации.

На этот раз компьютер искал дольше, а когда, наконец, выдал ответ, Грейс едва не стало плохо.

Скотт Дайс был уволен за совершение двух изнасилований несовершеннолетних в округе Ланаркшир, причем одно отягощенное покушением на убийство, а также за хранение порнографических материалов. В апреле 1999 года он был приговорен к десяти годам лишения свободы, в период отбытия наказания подвергнут химической кастрации. Далее в досье говорилось, что в тюрьме он получил дополнительно еще два года за нападение на сексуальной почве на сокамерника.

После месяца пребывания в одиночке он предпринял попытку самоубийства и был затем помещен под строгое наблюдение в психиатрическую лечебницу. Вышел он оттуда через пять лет и направлен в центр длительной реабилитации в лесах Кэрнгормса, где, по всей вероятности, находится и по сей день, поскольку дата смерти не указана.

Потрясенная, Грейс отодвинула кресло и шлепнула по столешнице ладонью с досадой, которую не смогла сдержать. По мере того как ее расследование продвигалось, вырисовывавшаяся правда оказывалась еще хуже, чем она воображала: полицейский, который должен был ее найти, спасти, сам был педофилом. И самое страшное во всем этом: ее отец тайно поддерживал с ним контакт. Оставалось узнать, был ли Даррен Кемпбелл в курсе отвратительной деятельности инспектора или нет.

Одно несомненно: эти двое поддерживали особые отношения. Их телефонные разговоры всякий раз продолжались не менее четверти часа – выходит, им было что сказать друг другу. Если бы ее отец действительно желал прогресса в расследовании ее похищения, он не стал бы названивать некомпетентному и ни на что не годному полицейскому, а оплатил бы услуги частного детектива, и этот контакт был бы